Пропал чародей [ = Пока чародея не было дома ] - Кристофер Сташеф

Джефри радостно ухнул и исчез в густой листве. Секунду или две было слышно только хруст ветвей — а потом все стихло, и даже певчие птицы, наверное, не знали, куда он пропал.

Корделия соскользнула с единорога наземь.

— Ох! Скажи-ка, милая Лето, может быть, поблизости можно набрать ягод?

— Конечно, дитя мое. Тут полно малины. Пойдем, я покажу тебе!

Грегори уселся, прислонившись спиной к дереву. Три вздоха или четыре спустя его глаза закрылись, а голова откинулась в сторону.

Пак усмехнулся.

— Так я и думал. Этой ночью вы почти не спали.

— Что-то Джефу не очень хочется спать, — возразил Магнус.

Пак нетерпеливо пожал плечами:

— Ему никогда не хочется спать, он боится, что пропустит во сне что-нибудь важное. Но даже этому непоседе нужно отдохнуть.

— Да, он все больше мрачнеет и мрачнеет. Кажется, братец втихомолку сердится на единорога Корделии.

— Верное наблюдение, — кивнул Фесс. — Единорог позволяет Корделии ездить верхом, а его даже близко не подпускает. Известное дело, эти сказочные твари испытывают тягу к невинным созданиям, чего о Джефри не скажешь — вечно он чего-нибудь набедокурит.

— А отсюда недалеко до хлопот, — вслух подумал Магнус.

Пак внимательно посмотрел на него.

— Когда-нибудь из тебя вырастет мудрый капитан, юноша. В самом деле — ты должен усмирить его зависть, пока твой напроломистый братан не наломал дров.

— Да так-то так, — пожал плечами Магнус, — но что я могу сделать? Единорог все равно не подпустит его близко. Что же мне делать?

— Не знаешь? — усмехнулся Пак. — А ты попробуй исходить из этого, парень. Единорог не подпустит его близко — но разве он относится к Джефри плохо?

— Нет, — медленно ответил Магнус. — Пока брат не подходит близко, все в порядке.

Пак выжидающе кивнул.

— Значит, — протянул Магнус, — значит, я должен найти способ, чтобы единорог оказал Джефри внимание, а Джефри, тем не менее, не подходил к нему близко.

— Вот именно, — Пак расплылся в улыбке. — Тебе осталось только найти такой способ.

Магнус нашел достойное решение проблемы, когда они уже доедали завтрак.

Все время, пока они завтракали, он крутил головой, пытаясь сообразить, как заставить Джефри не испытывать по отношению к родной сестре черной зависти. А тем временем настроение среднего Гэллоугласа немного поднялось — пока мальчики жарили куропатку, Корделия оставила благородного зверя пастись и с жаром предалась собиранию ягод. Но Магнус понимал, что стоит сестре вновь оседлать единорога, как настроение у Джефри тут же упадет. Конечно, маленький завистник мог лететь или ехать верхом на Фессе, но это все было делом привычным. А вот прокатиться на единороге... Это было что-то новенькое.

Магнус покосился на единорога, щипавшего травку поодаль. Потом перевел рассеянный взгляд на сестру — и задержался на венках, сплетенных Корделией, и теперь украшавших аккуратные головки как самой сестрички, так и фей. Идея родилась внезапно, и Магнус улыбнулся в такт своим мыслям.

— Корделия, ты не одолжишь мне свой венок?

Та ответила недоуменным взглядом.

— Что ты с ним собираешься делать?

— Ничего, просто поиграю.

Корделия настороженно покосилась на старшего брата, явно не веря столь очевидному объяснению — но не нашла, к чему придраться, поэтому удивленно протянула несколько веночков.

А Магнус подхватил их, и с веселым окриком запустил один в сторону единорога.

Единорог испуганно вскинул голову, словно собираясь бежать — и увидел веночек, скользящий к нему по воздуху. Он заржал, нагнулся, примериваясь рогом, вскинул голову — и поймал колечко из цветов.

— Нет! — вскочила Корделия. — Это нечестно!

Но Магнус уже кидал венки Грегори и Джефри, а единорог — единорог помотал головой, раскручивая венок на рогу, затем резко нагнул голову — и венок полетел обратно. Магнус вскрикнул от неожиданности, но подхватил цветы:

— Вот уж не думал, что он бросит его обратно!

— Я тоже хочу поиграть! — завизжал Грегори и запустил в единорога свой венок.

— Нет, сейчас моя очередь! — Джефри тоже метнул веночек.

Венок Грегори пришелся в сторону — его движения были еще по-детски неуклюжими. Но единорог бросился влево и все-таки поймал его. А потом молнией вернулся на место, подхватил венок Джефри и встал на дыбы с торжествующим ржанием.

— Нет! Ну нет же! Быстренько отдавайте-ка мои венки! — надрывалась Корделия.

— Успокойся, девочка, — миролюбиво заметил Пак. — Мальчики просто играют, а когда наиграются, вернут тебе твои веночки.

— Да, как же, — протянула Корделия, — они разорвут их на кусочки!

— Ну и что с того? Ты легко сплетешь себе еще.

— Ой, ничего ты не понимаешь, Робин! Ах! Как они меня рассердили!

— Ну еще бы, — негромко кивнул Пак. — Ведь это твой единорог, не так ли?

— Ну да! Как они смеют играть с ним?

— А почему бы тебе не поиграть вместе с братьями? Если единорог может играть с тремя, он без труда поиграет и с четвертой.

— Да какое они вообще имеют право играть с бархатной шерсткой? Он мой!

— Ну-ну-ну. Вот теперь я скажу нет, — Пак укоризненно покачал головой. — Единорог вольный зверь, малышка, и хотя он подружился с тобой, это еще не дает тебе эксклюзивных прав на него. Даже не помышляй об этом — как только он почует, что ты считаешь его своей собственностью, сразу умчится прочь.

Корделия лишь промолчала, продолжая глядеть во все глаза на резвящихся братьев и мрачнея с каждым очередным радостным воплем.

— Он старается поймать каждый венок, — возникла рядом с девочкой Лето, — и его глаза сверкают. Он ржет от радости. Если я не ошибаюсь, единорог с удовольствием ловит и бросает венки с твоими братьями — пока они держатся на расстоянии.

От этих слов Корделия, кажется, немного повеселела.

— Но ты, — добавил Фесс, — остаешься единственной, кто имеет право прикасаться к нему. Почему бы не позволить твоим братьям повеселиться с единорогом, пока он позволяет?

— С твоей стороны это будет в высшей степени великодушно, — пропела Лето с другой стороны. Мрачное настроение почти исчезло.

— И покажи им, что ты вовсе не завидуешь, как они играют, — кивнула Осень.

— Да, но как?

— Поддержи компанию, сыграй сама!

Корделия заколебалась.

— Как! — не выдержал Келли. — Ты что, будешь стоять и смотреть, как они играют, позволительно сказать, с твоим единорогом, а ты — нет?